Росс Томас - Смерть в Сингапуре [сборник]
— Это точно, — я пригубил кофе. Сегодня его сварили даже лучше, чем обычно. — Коллизи, скорее всего, зайдет ко мне в три часа или позвонит. Ему захочется узнать о моем решении.
— И что вы собираетесь сказать ему?
— «Нет». Или есть другие предложения?
Триппет внимательно разглядывал кофейную ложечку.
— Я не так уж огорчен уничтожением моей личной собственности, Эдвард. Это риск, на который решается каждый предприниматель, ступивший в джунгли бизнеса, — он положил ложечку на стол и посмотрел на меня. — Мне это не нравится, но я не разъярен, как Сидней. Однако принуждением от меня ничего не добиться.
— Значит, вы согласны со мной?
— Абсолютно.
— Отлично. Когда мы вернемся, надо сразу позвонить в полицию и страховую компанию.
— Я это сделаю, — кивнул Триппет.
— Тогда у вас будет еще одно дело.
— Какое же?
— Проверьте, уплачены ли взносы по противопожарной страховке.
Коллизи позвонил в пять минут четвертого. Помнится, я записал время, полагая, что оно может мне понадобиться. Во время разговора я делал короткие пометки. Но напрасно. Коллизи не сказал ничего такого, что я не смог бы запомнить.
— Вы можете взять билет на стойке «Юнайтед»[46] в аэропорту, мистер Которн, — услышал я вместо приветствия. — Самолет вылетает завтра утром, в десять пятнадцать. У вас, разумеется, первый класс. Там же получите конверт с дальнейшими инструкциями и деньги на расходы.
— Мне они не нужны.
Последовала короткая пауза, затем я услышал, как мне показалось, короткий вздох. А может, Коллизи просто выдохнул дым от своей овальной сигареты.
— Моя задача — отправить вас в Вашингтон, чтобы вы повидались с этим человеком. Вашингтону не отвечают «нет».
— Другого ответа не будет.
— Должно быть, мои доводы не показались вам убедительными.
— Наоборот. Утром я нашел ваше послание. Прекрасная работа.
Вновь последовала пауза.
— Полагаю, придется придумать что-то ещ$, чтобы все-таки убедить вас.
— И не пытайтесь, — я бросил трубку.
Я нажал кнопку под столом, и в мастерской загудел клаксон. Вошел Триппет в белом комбинезоне с надписью «Les Ventures Ahciennes» на спине. Такие же комбинезоны были у всех наших сотрудников. Я думаю, они ходили в них даже на свидания.
— Он позвонил.
— И?
— Сказал, что постарается что-нибудь придумать, чтобы убедить меня.
— Намекнул хоть, что это может быть?
— Нет.
Триппет вытащил из кармана пачку сигарет и предложил мне. Он всегда предлагал мне сигареты, а я всегда отказывался. Но из вежливости он не мог просто достать пачку сигарет и закурить.
— Я сомневаюсь, что они рискнут появиться здесь вечером или ночью.
— Почему?
— Полиция. Следующие несколько дней за нами будут приглядывать.
— Что еще сказали в полиции?
— Поинтересовались, кто мог это сделать… может, недовольный покупатель. Я заверил их, что недовольных покупателей у нас нет.
Когда приезжала полиция, я был на ленче с перспективным клиентом, владельцем сети закусочных, где посетителей кормили главным образом гамбургерами за двадцать центов. Он хотел, чтобы мы восстановили для него «Стац DV-32 беакэт» выпуска 1933 года, который он нашел в чьем-то гараже в Сан-Франциско. Мы подъехали к одной из его закусочных, он притормозил, и я было испугался, не собирается ли он покормить меня здесь, но оказалось, он хотел лишь посмотреть, как там идут дела. Ели мы в «Скандии», на бульваре Заходящего солнца, и за столом он показал мне фотографии автомобиля. Я посмотрел на них, покивал и вернул назад.
— Вы можете это сделать? — с надеждой спросил он.
— Возможно, — ответил я. — Но сначала надо взглянуть на машину.
— Его привезут на следующей неделе.
— Если хотите, мы сразу осмотрим его.
Он радостно кивнул.
— Сколько времени потребуется вам на восстановление?
Звали его Фред Купер, а свои гамбургеры он называл купербургерами. Я еще ни разу не пробовал их, но несколько миллионов человек, похоже, отдавали им предпочтение, иначе он не мог бы пригласить меня на ленч в «Скандию» и увлекаться старыми автомобилями.
— У этой модели восьмицилиндровый двигатель с тридцатью двумя клапанами, — ответил я. — Одна из лучших тормозных систем и автоматическая система смазки. Стоила она около пяти тысяч долларов и появилась на рынке в тот год, когда мало кто мог потратить на автомобиль такие деньги. Компания разорилась в 1935 году. Найти запасные части сложно. Очень сложно.
— А если вы не сможете их найти?
— Тогда мы изготовим их по первоначальным чертежам… но это стоит дорого.
Купер вновь кивнул, но уже не столь радостно, и допил мартини.
— Как дорого? За весь автомобиль?
— Не могу назвать даже приблизительной цифры. Как я и говорил вам по телефону, мы берем за каждый час фактической работы. Цены у нас высокие, но мы гарантируем подлинность. Одну машину «испано-сюизу» выпуска 1934 года мы реставрировали восемнадцать месяцев. Счет составил почти двенадцать тысяч долларов, но она попала к нам в крайне плачевном состоянии.
Купер чуть скривился, а затем кивнул. Кивать, похоже, ему нравилось.
— Говорят, что лучше вас на побережье никого нет. Может, вы сможете назвать приблизительную цифру после того, как осмотрите автомобиль?
— Скорее всего, мы назовем вам минимальную сумму. Максимальная же будет зависеть от многих факторов.
— Это была превосходная машина, — вздохнул Купер.
— Немногие помнят ее, — заметил я. — Потому что путают с моделями «стац беакэт» двадцатых годов.
— Я помню, — Купер махнул рукой официанту, показывая, что пора принести новый мартини. — На ней ездил мой отец. А иногда возил меня.
— У вашего овд был хороший вкус.
— В 1933 году мой отец был шофером и получал семнадцать долларов пятьдесят центов в неделю, — сухо пояснил Купер. — Я ездил только до заправки или гаража. Отец обслуживал шесть машин. А потом его уволили.
Наверное, на этом история не кончилась, но я не стал расспрашивать его. Мне за это не платили.
— Шесть месяцев назад я прочитал в газете, что скончался последний представитель этой семьи.
— Той самой, что владела шестью автомобилями в 1933 году?
— Именно. Я решил рискнуть, позвонил адвокату в Сан-Франциско и попросил его выяснить, не сохранился ли у покойника тот самый «стац». Газеты писали, что он долгие годы жил один, а соседи считали его чокнутым. Адвокат разузнал, что машина так и стоит в гараже, и купил ее для меня.
— Должно быть, она многое для вас значит.
